В 1982 году Гененральное консульство в Эрдэнэте считалось очень сильным, все сотрудники были лидерами по натуре, о чем говорит дальнейшая судьба каждого из них: консул-секретарь парткома Валерий Румянцев дошел до поста замминистра правительства Московской области; атташе-секретарь комитета ВЛКСМ В.Чиндаскин – ныне в чине вице-премьера Мордовии; третий секретарь консульства Сергей Нечаев – посол в Австралии, а с недавнего времени – начальник Департамента в МИДе РФ.
Удачно сложилась и карьера вице-консула Н.В. Шулепова – ветерана Великой Отечественной войны и «грозы» всех наших нерадивых военных в Монголии в те годы.
На территории консульского округа находилось до 25 тысяч советских граждан. И это всего на три дипломата, командированных МИДом. Мне, как секретарю Генконсульства, приходилось принимать в день до 40 советских и 10–15 монгольских граждан, и рабочий день редко заканчивался до 11 вечера.
В 1982 году консульство было преобразовано в Генеральное консульство и все ждали, кого нам пришлет Москва? В те времена и фигура консула была куда более значительна, и накопившиеся проблемы в советских организациях были столь серьезны, что только весьма опытный, авторитетный и мудрый руководитель смог бы взяться за решение этих дел. Поэтому для сотрудников Генконсульства стало вполне объяснимым и понятным назначение на должность генерального консула первого секретаря Северо-Осетинского обкома, или, проще говоря, руководителя автономной республики. В этой должности Б. Кабалоев к тому времени проработал более 20 лет, что было достаточно редким явлением в СССР. Он хорошо знал об этой стране из рассказов своего друга генерала армии И. Плиева, воевавшего здесь в 1945 году против самураев.
Поначалу наши соотечественники воспринимали 65-летнего генконсула как ссыльного, который никаких новых шагов делать не будет, а возьмет за кредо тихо, спокойно доработать до пенсии. Кабалоев первые дни много ходил пешком по городу, изучал обстановку, а потом собрал нас и попросил совета по ряду вопросов. Со мной, как единственным монголистом, он иногда общался по 2–3 часа на дню, просил подобрать все, что можно было прочитать на русском языке из монгольской литературы и заставлял всех, в том числе и техсостав, ежедневно заслушивать 30-минутные обзоры монгольской прессы, которые я готовил.
Из проблем, касавшихся жителей города, болезненными и спекулятивными были две: доступ в советские магазины для монгольских граждан и возможность обучения монгольских детей в советских школах вызывало сильное раздражение. Кабалоев встретился с городскими властями и решил проблемы. Благодаря генконсулу изменилось отношение к постоянно проживающим советским гражданам, или, как их часто называют, «местным русским». Я должен был подготовить информацию о их благосостоянии, образовательном уровне и т.п. Выяснилась интересная деталь: образовательный уровень эрдэнэтских «местных русских» был намного выше среднего уровня командированных специалистов, а зарплата – в 2–3 раза меньше. По мере возможности, мы старались помогать соотечественникам, но надо сказать, им больше было приятно чисто человеческое участие генконсула, нежели те или иные материальные блага.
Большую часть времени сотрудников Генконсульства занимали проблемы, командированных советских специалистов, для них мы были и «горсоветом», и «горкомом», и «правоохранительными органами».
В те времена существовал порядок, согласно которому семьи советских специалистов из республик Кавказа должны были оставлять хотя бы одного ребенка на родине, а выезжать в командировку неполными семьями. Видимо, таким образом хотели пресечь попытки людей сбежать или остаться семьями за границей. Но куда бежать из Монголии?! Но инструкция есть инструкция, и до приезда Кабалоева консульство как-то не задумывалось над этой темой. А семьи страдали. С приездом генконсула мы просто стали вписывать в паспорта родителей всех детей и они во время первого отпуска привозили их в Эрдэнэт. Вроде мелочь, но сотням семей мы помогали восстановить душевное спокойствие.
В те годы среди советских организаций чуть ли ни самыми влиятельными считались ОСБО – отделы снабжения и бытового обеспечения. В Эрдэнэте ОСБО возглавлял неплохой и разумный человек по фамилии Шуляр. Но все его – и монголы, и советские – называли Шулер. По рейтингу этой организации консульством был нанесен серьезный удар, на прием в честь годовщины Октября было принято решение, что «Шулеру место не в президиуме, а на кухне». Так часто зарывавшаяся организация была поставлена на подобающее ей место.
К нашим военным со стороны Центра отношение было зачастую плевое. Даже был такой пример: у прапорщика, привозившего из СССР новобранцев в советском ОВИРе была сделана запись: «Прапорщик плюс сто человек». То есть, живых людей просто считали и отправляли по головам без имен.
Возникали у нас время от времени проблемы с советскими специалистами на монголо-советской границе. Разобраться, кто прав или виноват – советские пограничники или специалисты, – было почти невозможно. Генконсул предложил мне поехать в Наушки как частному лицу и посмотреть на все своими глазами. О моей этой миссии, кроме него, никто не знал. Несколько дней потолкавшись на станции Наушки, получил более-менее ясную картину, знание которой помогло всем нам добиться пристойного отъезда специалистов на родину. Ведь не секрет, что многие напивались так, что по дороге до Москвы теряли все, что могли. И пограничники в той нашей державе с уважением и пониманием отнеслись к нашим требованиям, причем договорились жить дружно. Нескромно замечу, что после этого всякий мой проезд на машине через КПП Алтанбулаг–Кяхта напоминал какие-то ролики из фильма, несколько раз пропустили вообще без предъявления паспорта, не говоря уж о других формальностях. Генконсульство и генконсул сумели заставить себя уважать. Чего ж тут плохого?
Интересный случай произошел во время посещения тогдашним руководителем МНР Ю. Цэдэнбалом Эрдэнэта. Готовились все долго и основательно. Тем более что с Цэдэнбалом приезжал зампредседателя Совета Министров СССР З.Нуриев.
Генеральный директор ГОК «Эрдэнэт» Р. Семигин с большим достоинством и знанием дела рассказал гостям о предприятии, Цэдэнбал и Нуриев были весьма довольны. Монгольский руководитель тем не менее поспешил перейти от официальной части визита к неофициальной, и подвигли его на это воспоминания о генерале Плиеве, личном друге самого Цэдэнбала и, естественно, Кабалоева. Мне же по поручению генконсула досталась тогда обязанность, от которой все открещивались сопровождать супругу Ю. Цэдэнбала Анастасию Ивановну Филатову. Слава о ее действиях шла не совсем добрая, утверждали, что может запросто откомандировать из Монголии любого специалиста. В те дни она была несколько задумчива, что-то, по-видимому, ее угнетало. Первый раз она заговорила со мной во время посещения Эрдэнэтской ковровой фабрики: «Сколько здесь всего работающих?» – «1 100 человек», – ответил я. «А сколько имеют квартиры, знаете?» – «34 человека». «Всего 34?»
Тут на Анастасию Ивановну сразу что-то нашло, она потребовала отвести ее к Цэдэнбалу и Нуриеву, которые оживленно что-то обсуждали. Филатова сразу взяла государственных мужей в оборот: «Что это такое! О людях не заботитесь! Строите жилье, девочки с ковровой в вагончиках живут!» Ю. Цэдэнбал попробовал было отмахнуться, но Филатову поддержал Нуриев, и – о сказачные времена! – в этот же день было принято решение о строительстве пятого микрорайона Эрдэнэта. Так что, роль Филатовой была не совсем такой уж однозначной.
Билар Емазаевич же обратил внимание, воспользовавшись ситуацией, на необходимость строительства в городе ТЭЦ. Странно, что никому раньше это не приходило в голову, а сейчас без этой ТЭЦ и города, и комбината точно не было бы.
Цэдэнбал тут же заявил: «Вы, советские люди, больше о нас заботитесь, чем мы сами!»
Юрий КРУЧКИН, председатель
Президиума Академии Восточной Азии