1922 год для Иосифа Прута стал необычным: именно в это время он почувствовал себя профессиональным литератором: трудился в «Крестьянской газете», в пресс-бюро Центросоюза, в газетах «Кооперативный путь» и «Вечерняя Москва». О чем и о ком писал? О разном, в том числе и о театральных спектаклях, о работе ведущих режиссеров. И еще юноша познакомился со многими знаменитыми деятелями литературы и искусства.
Когда я читала книгу Иосифа Прута «Неподдающийся», многое открывала для себя о том необыкновенном времени – о становлении и расцвете нового советского театра и немого кино. И хорошо понимала, что далеко не все дошло до нас. А ведь это было начало той культуры, о которой активно спорили раньше и спорят сейчас. Начало трудное, неоднозначное, полное огромного трагизма и в то же время непередаваемой радости великих экспериментов и открытий.
После службы в Красной армии, приехав в Москву, первым делом Прут решил навестить Вахтанговых. Кроме этих людей, знакомых в городе у него не было. Его мама и тетя долгое время были близкими соседями и друзьями детства Жени Вахтангова. Они были ровесниками. А рядом вечно крутились две младшие сестренки мальчика – Соня и Нина. Кроме того, девочки-соседки прекрасно знали и маму Жени – Ольгу Васильевну Лебедеву.
Пращуры и родители Иосифа были из Осетии, из Дарг-Коха. Позже перебрались во Владикавказ, а через годы – в Ростов, где и появился на свет Иосиф. Однако всю жизнь считали себя именно владикавказцами. Мама и тетя Прута долгое время активно переписывались с Евгением. Потом эта связь прервалась, письма не сохранились. Однако для Иосифа соседи по Владикавказу не казались чужими. Он знал, что в доме друзей семьи его примут как родного. Так и произошло.
Прут слышал о том, что Евгений Багратионович – художественный руководитель 3-й студии великого МХТа. Иосиф навел справку о домашнем адресе Вахтангова. И вот он на втором этаже высокого дома в переулке Арбата. Дверь отворил Юрий Завадский – молодой артист-студиец. А рядом с ним стоял пятнадцатилетний сын Евгения Багратионовича Сережа. Режиссер, к счастью, тоже оказался дома.
Приход Прута его очень обрадовал. Иосифа поразил болезненный вид Вахтангова, но он очень старался сделать так, чтобы это не было заметно. Узнав, что юноша – сын подруги его детства, режиссер крепко обнял Прута. Супруга Евгения Багратионовича – гостеприимная Надежда Михайловна, тоже прекрасно знакомая с близкими юноши, напоила гостя чаем с домашним пирогом. А гость рассказал хозяевам дома и Завадскому о своей жизни, смелых планах, о мечте – стать известным журналистом. Вначале юноша решил, что Завадский – родственник Вахтангова, однако Евгений Багратионович объяснил ему, что Юрий – один из лучших артистов третьей студии МХТа и еще его хороший друг.
В тот вечер разговорам не было конца. Беседовали обо всем на свете! Смеялись, вспоминая общее владикавказское прошлое. Иосиф хорошо знал от старших о театральных постановках, в которых участвовали, кроме самого Жени, и Наденька Байцурова (жена Евгения), и мама с тетей. Именно от них, еще будучи ребенком, Прут слышал о распрях отца и сына Вахтанговых, о том, как Женя с ранней юности возненавидел эксплуатацию любого рода. И еще Иосифу не раз рассказывали о самом Владикавказе, о гимназии, о том, как Женя любил пародировать преподавателей, о первых опытах Вахтангова в области литературы.
В рукописном гимназическом журнале помещались его очерки, рассказы. И хотя они не являлись образцами совершенства, в них было столько искренности, задушевности, понимания человеческого страдания. Так, Женя всегда сопереживал несчастной жизни своей матери, жалел ее, очень сочувствовал. Сестренки – Соня и Нина – по-своему гордились братом. Еще бы! Когда он учился в Адашевской драматической школе, у него уже сформировался собственный взгляд на искусство. Для Жени истина, добро, красота вовсе не были просто высокими словами. Искусство он считал важнейшим средством для помощи людям в серьезных вопросах жизни. Да что говорить! У него, юноши, был к этому времени даже свой режиссерский и актерский опыт: он сыграл около пятидесяти ролей и поставил более двадцати спектаклей.
Сергей – единственный сын Евгения Багратионовича – сидел в течение этого разговора почти не шевелясь. Оказывается, он так мало знал о своем отце…
Мечта о большом искусстве
А Вахтангов уже рассказывал Пруту о своей последней постановке, называющейся «Принцесса Турандот» (студийцы как раз готовили новый спектакль по комедии итальянца К. Гоцци). Завадский был в ней исполнителем роли Калафа. Прута поразило отношение Евгения Багратионовича к своему ученику. Несмотря на значительную разницу в возрасте, это были настоящие единомышленники, друзья, понимающие друг друга с полуслова. Тогда еще Иосиф Леонидович даже представить не мог, что его самого свяжет с Юрием более чем полувековая настоящая, большая дружба. А началом всему станет тот вечер в гостеприимном доме Вахтанговых.
А потом Прут был на одной из репетиций «Принцессы Турандот» по приглашению Вахтангова. Это было непередаваемое зрелище. Гость был поражен преображением режиссера. Тот, уже совсем больной, исхудавший, осунувшийся, был воплощением энергии, искрился юмором, задором, старался создать удивительную обстановку всеобщей радости. О любой роли режиссер мог говорить бесконечно, потому что каждую из них он проигрывал сам. Вот когда Иосиф впервые подумал, что у большого искусства есть лишь видимая для всех вершина айсберга, остальная же его часть – в душе режиссера. Прут дал себе слово вникнуть в суть системы Вахтангова. И, кажется, в дальнейшем понял, что она собой представляет.
Однако это понимание придет к Пруту потом. А пока Надя Байцурова продолжала расспрашивать его об общих знакомых, о владикавказских новостях. Говорила она, правда очень скупо, и о сложностях, встретившихся Вахтанговым в Москве. Иосифу очень хотелось спросить, почему они остались в России. Но он не спросил, не сделал этого, потому что вовремя разобрался во всем сам.
«С художника спросится!»
Да разве мог Евгений Багратионович покинуть ту Россию, в которой все бурно росло и развивалось?! Он же столько лет мечтал о тех новшествах, которыми сегодня была полна молодая страна Советов! А трудности считал временными препятствиями. Вся жизнь режиссера была связана с его огромной мечтой, его страной, с новыми зрителями, которых он, Вахтангов, хотел воспитывать в обстановке новой, свободной культуры.
Революцию Вахтангов принял всем сердцем. Однако он понимал, что просто принять недостаточно. Следует работать. От многого отказаться, многое в себе преодолеть. И он делал это.
У Евгения Багратионовича есть статья «С художника спросится!» Она полна изумительной, необычайной силы, она уникальная. И исключительно современная. Вахтангов убежден, что к старому возврата нет. «Надо верить в народ! Надо, чтобы сердце наполнилось радостью при мысли о победном пути народа. Надо, чтобы сердце сжималось от боли за тех, кто грубо и… малодушно отворачивается, бежит, прячется от народа, чьи руки создают ценности и выращивают хлеб насущный. Только народ творит, только он несет в творческую жизнь зерно творения. Не понимать это для художника – великий грех», – писал режиссер.
Вахтангов мечтал об истинно народном театре. Ему пришли мысли о том, что отдельные художники хотели бы увести сознание зрителей от подлинной действительности. «Театр должен творить вместе с народом. Не для него, не ради него, не вне его, а только вместе с ним!» – такой была позиция Евгения Багратионовича.
Лебединая песня
«Принцессу Турандот» недаром называют «лебединой песней» Вахтангова. Иосиф Прут был человеком думающим, любил анализировать события и обстановку в стране. Он понимал; что начало двадцатых годов – это далеко не лучшее время. Всеобщая экономическая разруха, острая народная нужда. Печурки в квартирах, пирожные из картофельной шелухи в театральных буфетах. Морковный чай… А каким богатством казались мешок с мороженой картошкой и крохотная вязанка дров… Зрительный зал того времени? Это кожаные куртки, солдатские шинели, буденовки, валенки… И вдруг… На сцене такое разительное противопоставление! Там фраки, платья изысканных фасонов и красоты, воздушные шарфы, шляпы… И, главное, беззаботное веселье. Море смеха. Океан музыки, бравурной, вызывающей лишь положительные эмоции… Пусть даже все это на какие-нибудь три часа…
И ведь все, что было на сцене, делалось не случайно. У режиссера и артистов была святая вера в будущее. И они мечтали заразить этим оптимизмом всех. Вахтангову хотелось, чтобы мир понял, увидев и услышав его «Принцессу Турандот», что страна, поставившая такую пьесу в труднейшее время, непременно поднимется из руин.
Последняя ночная репетиция «Принцессы Турандот» (это был генеральный прогон) стала последней в жизни Вахтангова… Ему было совсем плохо, однако он провел ее до конца. А потом его еле довезли до дома, и больше встать с постели ему было, увы, не суждено. Через какое- то короткое время его не стало… Но он остался для всех оптимистом, все помысли которого были направлены на то, чтобы уничтожить зло на земле. Евгений Багратионович свято верил в человека, в его светлое грядущее.
Позже Иосиф Леонидович Прут не раз встречался с кумиром Вахтангова – К. С. Станиславским, с В.И. Немировичем-Данченко, дружил со студийцами МХТа, ставшими потом вахтанговцами.
А что касается семьи Евгения Багратионовича… С Сергеем у Прута навсегда остались дружеские отношения. Сын Вахтангова стал талантливым художником, а внук Евгений – заслуженным строителем. Иосиф Леонидович никогда не забывал и о Надежде Михайловне. Помогал ей в организации Дома-музея Вахтангова в Москве. Передавал ей отдельные предметы эпохи Вахтангова, способствовал появлению на свет воспоминаний о режиссере, написанных разными людьми. И она была ему очень благодарна.
Есть идеалы!
Ну а сам Прут? Его судьба была тесно связана с искусством. Он прошел через множество препятствий, чтобы осуществить мечту. Жаль, что Евгений Багратионович не дожил до времени больших успехов Прута. Он бы гордился им, прошедшим всю Великую Отечественную, создавшим не одно произведение, обогатившее нашу журналистику, нашу драматургию.
К сожалению, во Владикавказе о Пруте мало кто знает, его книги мало кто читал. А ведь его близкие долгие годы были нашими земляками, да и сам Иосиф Леонидович любил Осетию. Он заслуживает нашу память.
В своей книге «Неподдающийся» Прут рассказал о многих известнейших людях, встретившихся ему на каких-то этапах жизни. Не будем говорить о военачальниках и политиках – их в мемуарах немало. Собственно, как и деятелей культуры. Но о Евгении Багратионовиче автор не забывал никогда. Вахтангов, как считал сам Прут, разбудил его душу, заинтересовал большим искусством, подружил со своими кумирами, дал понять, что такое мечта, указал, как не сбиться с правильного пути. Без всех этих бесценных уроков не было бы, пожалуй, того Прута, который подарил нам такое множество своих произведений.
И как не сказать о том, что нужная, добрая встреча в юности с человеком, который всю жизнь будет для тебя и учителем, и посохом, и идеалом, отразится на твоей дороге?! Иосифу Пруту в этом несказанно повезло. Евгений Вахтангов так и остался для него ярчайшей звездой, которая смогла и зажечь, и осветить, и согреть, и поддерживать его на протяжении всего жизненного пути. Конечно, сам Иосиф Леонидович оказался не только талантливым, но и благодарнейшим учеником. А это говорит о многом. Вот такими были наши замечательные земляки. И так хочется знать о них как можно больше.
Валентина Бязырова,
заслуженный учитель РФ,
лауреат Госпремии СССР,
почетный гражданин г. Владикавказа