Сын полка
…Он шел по знакомым улицам города, туда, на Бутырина, где вот уже неделю стояла большая кавалерийская часть. Таймураз решил все еще вчера, когда увидел этих людей: кони несли их по безлюдным улицам. Вот уже за поворотом скрылся последний всадник, а он все смотрел и смотрел им вслед, уже тогда зная, что все будет именно так, как сейчас. Он шел мимо своей школы. Хотел было заглянуть по привычке, но тут же вспомнил: не пустят – госпиталь. В их классе тоже палата.
И в пионерской комнате. Наверное, для тяжелораненых. Так ему Ксения, сестренка, говорила. И все же он посмотрел. Там, где стояли полки с горнами и его любимым барабаном, была тумбочка, а рядом – койки, койки, койки… Особенно запомнилось лицо молодого парня. Губы прикушены, нос заострен, на лбу испарина, руки забинтованы. И грудь тоже. А заметил Таймураза в окне – улыбнулся через силу, едва слышно прошептал что-то. Но разве поймешь, когда стоишь там, за окном… Два дня метался и бредил раненый боец. И только иногда, очнувшись, бросал взгляд в сторону мальчика и чуть заметно улыбался. А Таймуразу хотелось плакать… А потом он увидел на знакомой койке другого. Все думал узнать о судьбе парня, но как спросить, если даже имени его не слышал.
Вот и часть. Сердце готово выскочить из груди. Так и есть: часовой решительно остановил его, но у Габаева все было обдумано заранее.
– Пустите, мне к комиссару, – и, не дав часовому сказать ни слова, добавил: – С секретными сведениями…
Они сидели в маленькой комнатке вдвоем. Комиссар заинтересованно смотрел на парнишку, а тот рассказывал о себе. Нет у него никаких данных, тем более секретных. И классов он пока закончил пять, и лет немного, но это совсем не главное. Ведь важно другое. Он хочет на фронт, он хочет остаться здесь, в части, с кавалеристами. Очень любит коней. И скакать умеет. С самого детства. Отец научил. Он давно хочет на фронт. И если его сейчас не возьмут, все равно убежит, потому что…
А еще он барабанщик. Говорят, что лучше его никто не стучал дробь. В пионерском отряде они всегда были впереди: Казик Темиров – горнист, Леня Поспелов – знаменосец и он – Таймураз Габаев – барабанщик. И Дима Боядуров – председатель пионерской базы школы – даже доверял ему барабан на дружинных сборах.
Комиссар внимательно смотрел на паренька. Маленький, плечи узкие, а глаза живые, ясные. Круглый сирота. Отец – герой Гражданской войны Бадила Габаев, умер недавно. Только на два месяца пережила его мать Таймураза. Мальчик гордился тем, что его отец – участник боев за советскую власть в Москве – служил вместе с Александром Пархоменко в первом Московском пролетарском полку; под командованием К. Е. Ворошилова сражался против белогвардейцев на Украине; мужественно вел себя тогда, когда его, попавшего в руки деникинцев, допрашивали сами генералы Кутепов и Шкуро; бежал из-под расстрела, громил контрреволюционные банды здесь, на Северном Кавказе. Да и разве только это… Если бы был жив отец… Если бы он только был жив… Таймураз уверен: он одобрил бы решение сына – ведь и сам начинал боевой путь так же, в неполные тринадцать.
Комиссару хотелось притянуть мальчишку к себе, погладить по ершистой голове, но он сдержался. Только, взволнованно закурив, распахнул узкое оконце. А Таймураз уже рассказывал про горы, про то, как отец любил далекие походы. Как много воспоминаний о революции, о прошедшей войне поведал ему, сыну. И парнишка живо представлял все: вот его отец знакомится с Я.М. Свердловым; вот он в офицерской форме, переодетый для конспирации, с несколькими бойцами пробирается в военные казармы в Хамовниках и вывозит оттуда целую машину винтовок для восставших московских рабочих, у которых недостает оружия; вот из возвращающихся с фронта солдат создает часть, насчитывающую более тысячи двухсот штыков, вот…
Комиссар мучительно думал. Да, тысячи «против»… Все это так. Но ведь такой все равно убежит, не остановишь. А впрочем, и останавливать некому – дома одна сестренка. Так Таймураз Габаев в неполные тринадцать стал бойцом-кавалеристом, сыном комиссара, сыном полка. Своего коня он полюбил сразу. Подолгу ухаживал за ним, смотрел в доверчивые глаза нового друга. А дома в редкие часы увольнений взахлеб рассказывал Ксении, сестре-погодку, и другу Мише Палладину о своей новой жизни, об уставе, о комиссаре. Старался держаться степенно и солидно, и Миша с уважением и завистью смотрел на товарища, на его форму, и Ксения гордилась младшим братом и хорошо понимала, что все осталось теперь в прошлом: частые походы на Лысую гору и к Черной речке, чтение вслух стихотворений А.С. Пушкина, их пионерский партизанский отряд, который, как она считала, должен был помогать Красной армии, их долгие вечера, заполненные интересными рассказами о героях.
Попрощаться с ними он так и не успел: ни с сестренкой, ни с другом. Часть, поднятая по тревоге, уходила ночью. Суровы были лица бойцов – всех ожидали бои. Он смотрел вокруг. Различая и не различая в сплошной тьме то, к чему привык с самого детства. Вот она – его родная школа. Он вернется сюда скоро, после Победы. Он обязательно доучится. Он станет настоящим военным, как папа, как комиссар.
Захотелось так же, как недавно, заглянуть в знакомые классы, пройти мимо учительской, но нет: спит госпиталь – идет война.
Он погиб летом 1942-го в боях под Краснодаром. Казалось, все вокруг было наполнено его заботами: улыбались бойцы, вспоминая его мечту носить тяжелую шашку, терпеливо ждал его старательно ухоженный конь, беспокоился комиссар, то и дело поглядывал на вход землянки, откуда с минуты на минуту должен был появиться он, Таймураз. Но все вышло иначе…
Разведчики плакали, не стыдясь слез, сурово застыли лица кавалеристов, любивших его, а смертельно бледный комиссар в который раз повторял одно и то же: «Не уберегли… Не уберегли…» Он погиб равным среди равных, выполняя боевое задание.
Юный разведчик Таймураз Габаев. Он не видел для себя другой жизни, он не искал иного. Мужественный пример отца, его рассказы о славном прошлом, школьные уроки… Нет, иного просто не могло быть у него, тринадцатилетнего сына полка Таймураза Габаева.
Сколько пионерских отрядов в его любимой пятой школе носило его имя… Сколько сотен ребят пело его любимую песню:
Мы шли под грохот канонады,
Мы смерти смотрели в лицо.
Вперед продвигались отряды
Спартаковцев – смелых бойцов.
Средь нас был юный барабанщик.
В атаку он шел впереди
С веселым другом барабаном,
С огнем большевистским в груди…
Собственно, и для других поколений эта песня была такой же любимой, как и для него – сына полка…
«…НО ПЕСНЯ О НИХ НЕ УМРЕТ»
Мальчишки и девчонки военных лет… Подростки, подранки… Сколько трудностей выпало на их долю… Но мой рассказ не о тех, кто так же, как взрослые, стоял у станков, растил хлеб, работал в госпиталях – ковал нашу Победу. Это отдельная страница нашей великой истории, которая так и именуется – «Подвиг тружеников тыла». Я хочу назвать хотя бы несколько имен тех, кто воевал в самом логове врага – на временно оккупированной территории нашей республики.
Так, школьницы из станицы Змейской Нюра Саидова, Рая Козырева и Люба Голенко, рискуя жизнью, подобрали раненых красноармейцев, оставленных в тылу оккупантов. Девочки не только оказали им медицинскую помощь, но и, надежно укрыв их, приносили пищу. И еще дети собрали на поле боя, которое было почти рядом, гору оружия и спрятали его до прихода наших войск. Здесь было 7 автоматов, 4 карабина и станковый пулемет. А одна из девочек, Люба Голенко, пять раз переходила линию фронта, доставляя нашим войскам ценнейшие сведения. Эти материалы и сегодня хранятся в Архиве СОНИИИЭЯЛ.
Ваня Никифоров, четырнадцатилетний мальчик, жил с семьей на поляне Стураздах (это в трех километрах от Лескена). В середине ноября 1942-го к ним прибыла разведгруппа красноармейцев. Возглавлял ее лейтенант Иван Гришин. Разведчикам необходимо было попасть в Хазнидон. Проводником стал пионер Ваня Никифоров. Он, прекрасно зная окрестности, привел наших бойцов к искомому пункту. Командиру батальона 395-го гвардейского стрелкового полка 2-й гвардейской стрелковой дивизии капитану Маркешкину очень понравился проводник, который так просился в часть. Смелый парнишка, напористый, находчивый. И капитан настоял на зачислении Вани в разведвзвод. Мальчик участвовал в боях за селения Хазнидон, Толдзгун, пять раз в составе 1, 2 и 3-го батальонов своего полка ходил в разведку…
Пятнадцатилетний пионер Дзахот Дзугаев пожертвовал жизнью, перерезая телефонный кабель фашистов между селениями Средний Урух и Новый Урух.
Его ровесник Изатбек Батяев был мобилизован фашистами на строительство дороги. На следующий день он на работу не вышел, а перерезал гитлеровскую линию связи. И еще пионер вывел две большие группы красноармейцев из немецкого тыла к своим.
А Марк Маряев учился в шестом классе 28-й школы Владикавказа. Вместе с отцом он ушел в партизаны. По заданию отряда Чиколинского района ходил в разведку вместе с красноармейцами, за что потом и получил Почетную грамоту Президиума Верховного Совета СО АССР и медаль «За оборону Кавказа».
В своей книге «Операция «Суадаг» А. Григорян рассказывает о нашем 14-летнем земляке Касполате Фидарове. Когда фашисты были на подступах к Владикавказу, мальчик работал возчиком в подсобном хозяйстве. Бойкого парнишку заметили разведчики. Тогда-то он и был направлен в тыл врага. Впервые пошел в разведку. Балта, Кобань… Да, пришлось делать целую петлю, пробираясь к Гизели. Но там не повезло: его заметили из вражеского блиндажа, задержали, стали допрашивать. Касполат сослался на то, что здесь он в поисках сестренки. Однако ему не поверили, заперли в сарае. И все же парнишка сумел выбраться, направился в сторону Верхней Санибы, где находились наши войска. Чуть-чуть не погиб: по нему открыли огонь гитлеровцы, и, если бы не ответные выстрелы с нашей стороны, не добраться бы ему до расположения красноармейцев. Дойдя до своих, обо всем увиденном пионер доложил в штабе корпуса. Стал опытным разведчиком. Ему очень доверяли: не раз направляли в тыл врага. Позже за проявленную храбрость он был награжден медалью «За отвагу».
А братья Гасановы… О них даже сложена народная песня. Всего 13 лет было старшему из них – Ханафи, а младшему Омарби – 12. Фашисты бесчинствовали в их селе. Особенно большие страдания приносил всем помощник немецкого коменданта. От его диких приказов страдали прежде всего старики и дети. Гитлеровец пинал ногами ребятишек, издевался над аксакалами. Тогда-то Ханафи и поклялся убить фашиста. И пионер сдержал слово: он бросил гранату в окно комендатуры, предварительно прихватив списки угоняемых в Германию земляков. Фашист погиб, а десятки чиколинцев были спасены от плена. И никто не нашел бы Ханафи, если бы враги не арестовали его младшего брата Омарби и мать Дзафират. Этого перенести пионер не мог. Он сам явился в немецкую комендатуру, понадеявшись, что оккупанты освободят мать и брата. Но палачи расстреляли обоих мальчиков.
В Моздоке пионеры Петя и Вася Решетниковы помогали партизанам взрывать фашистские танки, сообщали о расположении вражеских войск. Нашлись предатели. Братьев выследили, схватили и расстреляли. Уже после освобождения Моздока от немецко-фашистских оккупантов отважных пионеров захоронили в братской могиле.
Их еще так много рассказов о наших земляках, которые, борясь в одних рядах со старшими за нашу Великую Победу, как тот юный барабанщик из известной песни, «в атаку шли впереди»… И опять прибегну к известному тексту из горячо любимой пионерской поры:
Промчались годы боевые,
Закончен наш славный поход.
Погиб наш юный барабанщик,
Но песня о нем не умрет.
Никогда! Потому что мы помнили, помним и будем чтить имена героев! Потому что разве можно иначе?!
Валентина БЯЗЫРОВА,
заслуженный учитель РФ