Да, есть такой день, который все одинаково ждут – и дети, и взрослые, потому что он среди наших трехсот шестидесяти пяти всего один. День, когда больше всего улыбок, тепла, света. Какую большую радость несет он сразу в миллионы домов. Это первое сентября.
Я тоже люблю его. И наверное, не только потому, что учитель. Еще и просто по-человечески: слишком много воспоминаний связано с этим днем, слишком часто именно он становится вехой отсчета чего-то нового, на что возлагались большие надежды.
Сейчас почему-то особенно отчетливо представляется, как мы, выпускники средней школы №21 города Орджоникидзе, стояли на линейке последним своим сентябрем. Звучала музыка, держась за руки, нарядные и гордые входили первоклассники. Кажется, именно тогда как-то особенно остро кольнула мысль о том, что скоро и нам идти – только уже в большую жизнь, а я до сих пор в нерешительности, что же выбрать для себя… И еще было чего-то мучительно жаль. Наверное, тогда я впервые совершенно отчетливо подумала о том, что могла бы вернуться в школу – стать учителем. Но нет, тут же оборвала себя: зачем о том, чего никогда не будет. Разве смогу с детьми… Вряд ли на это достанет сил и сердца. Тогда я еще и представить не могла, что сложится все как раз наоборот и встретится в моей жизни много-много таких начал.
Первый рабочий день после окончания педагогического института – самое памятное первое сентября. Ах, как легко и восторженно писали мы с однокурсниками песни об Алтае, на который нам тогда только предстояло ехать, каким простым и естественным казалось все, что нас ожидало. Все это было еще здесь, в Орджоникидзе. А теперь… Деревянная одноэтажная школа в огромном таежном селе. А тебе двадцать один год и больше всего на свете хочется выглядеть солиднее, чтобы они поверили, что ты не девчонка, а учитель… Могла ли я знать тогда, что все намного сложнее и уж, конечно, не внешняя солидность определяет, быть или не быть тебе в школе. Однако в тот день не думалось о подобном. Нервничая, зашла в небольшую учительскую за журналом и отправилась из основного здания во флигель, где должен был заниматься 8 «Б», в котором мне и предстояло провести свой первый совершенно самостоятельный урок – без институтских методистов, без добрых физиономий наших студентов. Только ребята и я…
Они уже ждали, полные самого неприкрытого любопытства. Еще бы! Новый преподаватель! Да еще с далекого Кавказа… Доброжелательные лица делают меня сразу смелее. Вчера я старательно составила план этого урока. Но почему, почему что-то не клеится? Задаю вопрос, второй, третий… Нет, что-то не то. Молчат ребята. И вдруг как открытие для себя: так они же ничего не знают! Это уже потом дошло до меня, тогда совсем зеленой, что есть такая удивительная пора – лето, время, которое в чем-то обязательно размагничивает, разоружает, и нужен не один сентябрьский день, чтобы суметь собрать своих питомцев. А тогда… Тогда было почти отчаяние. Что же я делать-то буду? Ведь начинать придется с нуля. И как нарочно, восьмой класс. Экзамены… Это плохо, но настроения своего я и сейчас скрывать не очень-то умею. А в те дни и подавно… А тут еще следующий, второй урок в другом здании, нужно успеть дойти. «Ну что ж, вы свободны», – и я взялась за журнал. Довольные мальчишки тут же выбежали играть в футбол. А девочки, виновато переглядываясь, все еще стояли у парт. «Вы не расстраивайтесь, мы все вспомним», – нерешительно сказала одна из них, открытое лицо которой с симпатичными ямочками на щеках мне запомнилось еще тридцатого августа на общешкольном традиционном сборе. Я уже знала: это Лида Цветикова, комсорг группы. «Они все поняли, подумали, что я размазня. Надо немедленно спасать положение», – тут же мелькнула мысль. «Конечно же. Мы вместе вспомним», – и я вышла из класса с улыбкой неестественной и чуточку виноватой. Тогда я еще не знала, что они станут моими хорошими друзьями – ребята из 8 «Б» и 8 «А», куда мне только предстояло идти на второй урок. А в тот час… В учительской на меня как-то странно посмотрела завуч Клавдия Гавриловна Мошева, но ничего не сказала, только напряженно вздохнула. Да Андрей Андреевич Гейст, пожилой преподаватель немецкого языка, почему-то виновато несколько раз перевел взгляд с меня на часы, висящие над входной дверью. Я тоже подняла голову, смутно начиная что-то понимать. Ну да, звонка-то еще не было. Я же… Я же отпустила учеников на целых пятнадцать минут раньше. От волнения (а вдруг не успею на второй урок…), от отчаяния (ну что же они молчат, в самом деле…), от своего бешеного темпа (недаром еще на педагогической практике методисты настойчиво предупреждали: «Не лети, не говори так быстро».). Грубое нарушение… И это в первый же рабочий день на первом уроке. Что ж теперь будет?
Но ничего не было. У всех хватило такта и доброты, чтобы «не заметить» моей оплошности. И только в конце дня, когда все в той же учительской собрался весь коллектив (было душно, шумно, весело, как-то особенно остро – такое тоже только первого сентября бывает – пахло осенними цветами), Клавдия Гавриловна не выдержала и улыбнулась: «А ну-ка, признавайтесь, кто сегодня провел урок по сокращенной программе?» И я, уже нисколько не тушуясь, потому что поняла общую доброжелательность, подняла руку… Все, конечно, смеялись, а Андрей Андреевич прочитал детские стихи про Петю, который особенно волновался, потому что собирался в первый класс. И это было кстати.
Нам с подругой вручили по памятному адресу, слова которого я отчетливо помню до сих пор и с удовольствием повторю их для тех, кто в этом, 2023 году начинает свой самостоятельный путь: «Дорогой Друг! Ты получил образование и профессию. Теперь ты имеешь все права гражданина и на тебя возлагаются почетные обязанности перед Родиной и народом. Твое светлое дело и счастливую юность дали тебе те, кто с оружием в руках отстоял свободу нашей Родины в тяжелые дни войны с фашизмом, те, кто построил новые, прекрасные города на пожарищах войны, кто сделал плодородными каменистые поля. Будь всегда и во всем достоин их, безгранично люби Родину.
Сегодня ты принимаешь эстафету от старшего поколения великой армии учителей. Пусть в жизни тебе сопутствует счастье, труд приносит удовлетворение и радость, а заветы старшего поколения пусть будут для тебя этапом в учительской работе, жизни».
Да, у учителей, как это ни кажется странным нашим ученикам, с первым сентября всегда связаны свои волнения. И привыкнуть к этому дню невозможно, как бы много раз он ни повторялся в твоей жизни. А наши ребята бывают совсем особыми. Сколько в каждом надежд и планов! Кто-то от чего-то отрекается. Кто-то полон мечтаний. Кого-то обуревают сомнения. Но одно общее есть для всех – это стремление к новому, неизведанному, большому. А сколько веры во что-то такое, чему суждено непременно сбыться. И у каждого надежда на то, что сил для этого обязательно хватит. Сохранить бы только этот свет! Пусть весь-весь год живет в глазах и сердце. Потому что с ним теплее. И вернее.
«УЧИТЕЛЬ! ПЕРЕД ИМЕНЕМ ТВОИМ…»
Я поднимаюсь по лестничным ступеням своей школы. Вокруг совсем тихо. Только где-то там, внизу, на первом этаже громко переговариваются технички. Но сейчас я не слышу их. Я вдвоем со своей школой. И еще детство и юность рядом. Они так живо воскресли в памяти, заполнив ее всю, и удивительно: мне вовсе не хочется прогонять их. Зачем? Ведь там осталось столько друзей, и еще она…
Нет, мы никогда не были ангелами. Наверное, ни тогда, в шестом, когда впервые к нам в класс вошла немолодая незнакомая женщина, ни в десятом, когда уже знали, что скоро расставаться.
Мы были в меру скептичны, даже в меру эгоистичны, но школу все любили самозабвенно. Это только потом, став взрослыми, мы поняли, кто сумел нас сделать такими. Это была она…
А тогда, первого сентября, ждала нас потрясающая новость: в нашем 6 «Г» новый классный руководитель. Кто же придет к нам? Кто рискнет? Ведь у нас такие мальчики! «Орлы», а не ребята. От них не жди покоя. Ух и придется же отвечать новой классной и за разбитые стекла, и за парты с отодранными крышками, да и мало ли на что еще горазд наш 6 «Г» школы №21!
Она и вошла-то как-то незаметно. Одернула простенькую кофточку. «Познакомимся, ребята. Меня зовут Вера Константиновна Троянова». А мы разочарованно отвернулись. Мечтали-то, мечтали: и молодая будет, и красивая, и модная, а тут… Тут все наоборот. Но это было только начало. А потом пошли уроки. И вдруг мы увидели чудо. Наша тихая, скромная учительница прямо на глазах превращалась то в отважного Магеллана, то в бескорыстного исследователя Амундсена, то в полного энергии интересного гида, каждый раз вводившего нас в тайны новой земли. Тогда мы полюбили путешествия. И я хорошо помню: нам в то время казалось, что на карте просто не осталось уголка, где бы мы не побывали вместе с нею. Спросите любого из прежних мальчишек и девчонок нашего 6 «Г», мы и сейчас в чем-то те же.
Наверное, ей часто было трудно с нами. Многие из моих друзей очень любили учиться и занимались с упоением, но ершистыми и непокладистыми были все. И какая же она была настойчивая, наша Вера Константиновна! И еще выдержанная и честная. Мы всегда очень верили ей. Когда-то, еще в седьмом классе, мы все вдруг разом ощутили, что нам скучно без поручений, неинтересно стоять в стороне от дел школы, мы хотим в гущу, где так тесно и жарко. И неожиданно стало страшно некогда: совет дружины и сбор звена, кружок и поход, экскурсия в музей и беседа в подшефном младшем классе. Придешь, бывало, запыхавшись, на урок, бросишь папку: «Все! С меня хватит. Пусть теперь другие. А то все я да я. Что, мне больше всех надо?»
А она только досадливо отвернется. И ничего не скажет. Ну ни полсловечка. И тебе станет мучительно стыдно. Потом долго еще не будет сил взглянуть на нее прямо, как раньше.
Она учила нас справедливости и умению прощать тоже.
Как-то, уже в десятом, наши воинственные девочки объявили бойкот своей однокласснице. Предательства мы не прощали. О, в то время мы, считая себя рыцарями оскорбленной справедливости, были беспощадны. Девчонка гордо ходила мимо нас, а в углу коридора, там, где темно, тайком горько плакала. Мы видели это и ликовали. Значит, наша победа. Вот, стало быть, какие мы сильные и непреклонные! И вдруг тот разговор. Я стояла перед ней, Верой Константиновной, недоуменно глядя ей в лицо. Как? Это она, она? Которая сама учила нас ценить настоящую дружбу? Неужели лгала? А мы-то… Уши развесили. Верили… Эх!..
Кажется, я выпалила ей все это, не обращая внимания ни на свой тон, ни на слезы, предательски звенящие в голосе. И вдруг навстречу мне тихое:
«А ты успокойся. Ну, я подожду. Все? Теперь послушай. Я тебе верю. И в тебя верю. И во всех вас. Понимаешь, вы должны обязательно разобраться. Да, она не права. Но ведь осознал человек, зачем еще мучить его? Ведь это по меньшей мере жестоко. Так и скажи девочкам. Или, может, ты не найдешь сил сделать это? Что же, тогда придется…»
Но я не могла слушать конца фразы, уже поняв все. «Я сама. Спасибо Вам».
Сколько раз слышала она от нас слова благодарности? По-моему, редко. Разве только на выпускном вечере, когда все уже было позади, и мы сидели, притихшие, счастливые, и лился чудесный нежный вальс, и было так близко пугающее расставание. А она и тогда пристроилась где-то с краю, такая же незаметная, в своем неброском платье, казавшемся особенно скромным рядом с воздушными нарядами девчонок-выпускниц.
Только потом, уже расставшись с нею, мы вдруг поняли, что у нее не было никого из близких, кроме нас. Может, поэтому она всегда была с нами. И мы испугались того, что поняли. Почему-то сразу вспомнилось, как давно, когда мы учились еще в восьмом классе, она заболела. Мы, шумно разыскав улицу Августовских Событий, подошли к ее дому. Она лежала в просторной комнате. Тогда мы смущенно переминались, робко оглядываясь, и она казалась нам в чем-то такой беззащитной в этой свободной комнате с нехитрой обстановкой. Нет ни довольства, ни покоя, ни уюта, нет орденов. Есть только большое сердце и еще любовь к людям. Наверное, именно это и делает человека Человеком с большой буквы.
Именно о таком человеке хочется сказать словами Н.А. Некрасова: «Учитель, перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени…»
Прошли годы. И все же до сих пор я ловлю себя на том, что по-детски горжусь успехами своей 21-й школы, победами учителей, воспитавших меня.
А сейчас я иду по знакомому с детства коридору, каждый уголок которого напоминает минувшее. Неожиданно мысли обрывает звонок. Он разносится победно и звонко. Я, улыбаясь чему-то своему, вхожу в свой прежний класс. Вот она, вторая в ряду у окна, моя старая парта. Ласково провожу рукой по ее гладкой крышке. И чудится: вот сейчас раскроется дверь и войдет она, Вера Константиновна Троянова, скромный, чуткий человек, мой дорогой Учитель.
Из цикла «Беслан»
Серебром выделяется проседь,
В сердце боль нестареющих ран…
Вот приходит которая осень
В городок осетинский – Беслан…
И не скрыться, не спрятаться скорби.
Заглушит ее время едва ль…
Мы не можем про это не помнить,
Нам всегда будет искренне жаль…
Сколько жизни, и шума, и смеха,
Сколько светлой надежды, мечты…
(В школе бродит лишь гулкое эхо…)
Сколько юности и чистоты.
Сколько судеб погублено разных,
Сколько жажды и стонов: «Воды!»
Сколько светлых желаний напрасных,
Сколько гордой, святой доброты,
Сколько песен, стихов неуслышанных:
Здесь безжалостно били в упор…
Все распято, расстреляно, выжжено,
Все покрыл черным пеплом террор.
Без различия – взрослые, дети ли…
Не дрожала убийцы рука.
Город Ангелов – совесть Осетии,
Ее скорбь, и печаль, и тоска.
Ее память… Сливаются тропки,
Что ведут нас к святая святых,
Даже ветер здесь выглядит робким…
Город скорби… Нет, город живых!
Ведь они не забыты, не брошены,
Помним каждого жесты, лицо.
Смерть нашла всех бандитов непрошеных –
Пусть потомки клянут подлецов!
Безутешные матери носят
В сердце ком от рыданий и ран…
Так ступила которая осень
В городок осетинский – Беслан…
УЧИТЕЛЮ
Тебе еще песни не спеты,
И путь твой не бросок, не нов…
Твой труд благородный – об этом
Не много писали стихов.
А жаль, что не видят поэты,
Как ты у доски хороша;
Как будто наполнена светом,
Твоя молодеет душа.
Ты здесь, в обстановке рабочей,
Красивее всех и мудрей.
С самим Пифагором захочешь
Сразиться смекалкой своей…
И сам Менделеев склониться
Придет в этот день пред тобой…
И Пушкину впору влюбиться.
Тебя одаряя строфой.
Да, школа… Другого не мыслишь,
Отсюда начало всему.
Не год и не два… По полжизни
Отдали иные тому,
Чтоб (это очень отрадно!)
Шли в мир их питомцы – друзья,
Их радость – для школы награда.
И, в общем, иначе нельзя.
И, в общем, иного не будет,
И мудрость во всем этом есть:
Здесь просто хорошие люди,
Здесь тружениц столько, не счесть…
И все, что сегодня, – от сердца,
Его здесь слова и тепло:
И радости некуда деться,
От ваших улыбок светло.
Быть может, мы вспомним об этом,
Подарит нам сил этот час…
И пусть еще дремлют поэты,
Но труд ваш – поэма о вас.
Валентина БЯЗЫРОВА,
заслуженный учитель РФ, лауреат Госпремии СССР,
почетный гражданин г. Владикавказа