Технологическая независимость – тема номер один в России. Сегодня остро стоит вопрос: как стране, первой отправившей человека в космос и «оседлавшей» атомную энергию, чьи ученые изобрели электродвигатель, самолет, телеграф, радио, телевидение, наладить собственное производство элементарных запчастей и комплектующих? Целый ряд зависимостей от импортного оборудования, электроники, бытовой техники, лекарственных средств, товаров промышленного и продовольственного назначения заставили государственных мужей задуматься о состоянии отечественной науки и о тех, кто ее представляет.
Что касается Осетии, то у нас любят повторять: «В Осетии науки нет»… Лучший способ выяснить, так ли это, – познакомиться с теми, кто сегодня официально представляет отечественную науку в Осетии.
Герой нашей рубрики – Алан Батразович ЛОЛАЕВ, заместитель директора Владикавказского научного центра РАН по инновационному развитию, заведующий кафедрой экологии и природопользования СОГУ им. К.Л. Хетагурова, доктор технических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ, заслуженный деятель науки РСО-А, академик Международной академии экологии и безопасности жизнедеятельности (МАНЭБ), академик Международной академии наук педагогического образования (МАНПО), член-корреспондент Российской инженерной академии (РИА), член комиссии по предупреждению ЧС РСО-А, эксперт РАН.
Профессор Алан Лолаев – желанный гость и участник международных конгрессов и симпозиумов. География его поездок – три оборота вокруг земного шара. А.Б. Лолаев является автором 330 научных трудов, в том числе 17 свидетельств и патентов, 3 монографий, 1 учебника и 8 учебных пособий. Поводом для встречи стал выход в свет новой книги профессора «Расчет оснований и фундаментов на вечномерзлых грунтах». Заодно поговорили о роли ученых в решении социально-экономических, экологических и гуманитарных проблем.
– Алан Батразович, почему возникла необходимость в издании такой книги? Если она о вечномерзлых грунтах, то может ли быть полезна для специалистов в Северной Осетии?
– Эта книга – результат моего многолетнего опыта научных исследований и преподавания (более 25 лет) в Норильском индустриальном институте. Четверть века я проработал в Норильске, затем вернулся в Северную Осетию, но рабочие связи остаются до сих пор. Именно из Норильска поступила просьба написать книгу, посвященную основаниям и фундаментам на вечномерзлых грунтах. В подобном издании нуждались строители и проектировщики. Кроме того, ею смогут пользоваться студенты, изучающие инженерную геологию и строительство, а также преподаватели. Многие звонили, когда вышла книга, благодарили.
– Подойдет ли новое издание строителям в Северной Осетии?
– Книга написана в первую очередь для специалистов, работающих в условиях вечномерзлых грунтов. В Осетии сезонно мерзлые грунты: зимой верхний слой замерз, летом – оттаял. У нас к строительным объектам не предъявляются столь серьезные требования. Во-первых, потому, что у нас нет небоскребов, у нас простейшие сооружения и простые фундаменты; а во-вторых, у нас в основном хорошие грунты, на глубине 5–6 метров начинается галечник, а у которого хорошие несущие способности.
– Алан Батразович, а застройщики в Осетии к Вам обращаются как к эксперту?
– Нет, в Осетии к нам обращаются редко. Чаще разрабатываю проекты для застройщиков за пределами республики. Это нормальная практика, когда для разработки проектов привлекаются специалисты из других регионов и стран. Например, Институт криосферы Земли СО РАН находится в Новосибирске, а проекты по федеральной программе для него (это был также проект, касающийся Норильска) мы выполняли во Владикавказском научном центре РАН, СКГМИ (ГТУ).
Обращались ко мне также из Байкальской горной компании, которая строит Удоканский горно-обогатительный комбинат. Строят его канадцы и австралийцы. Я был там экспертом, и мне приходилось оценивать их проектные решения. У них хорошие технологии, проектировщики, но ошибка иностранных специалистов в том, что они механически пытались перенести свой опыт строительства в условиях Австралии и Канады в зону Сибири. Это влияло на устойчивость конструкций и их стоимость в сторону удорожания. Я подверг критике множество их решений. У нас завязалась долгая переписка, но в результате мои доводы были признаны более аргументированными.
– А как о Вас узнали в Бразилии? Именно к Вам они обратились после техногенной катастрофы на горнодобывающем предприятии.
– В январе 2019 года в пригороде Брумадинью бразильского горнорудного региона Минас-Жерайс произошел прорыв дамбы, вследствие чего было повреждено хвостохранилище железорудной шахты. 12 млн м3 грязи обрушились на долину, сметая все на своем пути. Итог: 240 погибших. А поскольку еще с 90-х годов я поддерживал деловые контакты с профессором Карлосом Альберто Дариа (мы познакомились в г. Калгари (Канада) во время научной стажировки, в 2010 году я по его приглашению стажировался в университете г. Уберландия (Бразилия)), то там были осведомлены о моих работах и направлении деятельности. Была создана специальная комиссия, целью которой было расследование причины трагедии, пригласили нас. Но началась пандемия – пришлось консультировать в режиме онлайн.
Миллионы под ногами
– Проблема хвостохранилищ актуальна и для нас. У нас только в отходах самых крупных хвостохранилищ в Мизуре и Фиагдоне лежат тысячи тонн цинка, свинца, железа. Они представляют собой 2-й класс опасности. Но поскольку в этих отходах остается много полезных ископаемых, то есть смысл пустить их на переработку. У нас есть проект, который касается хвостохранилищ. Технологии переработки тоже есть. Более того, если мы эти металлы извлечем оттуда, то у нас еще будет 3 млн тонн песка, например, для дорожных работ и иных нужд. Этот проект мы регулярно предлагали на протяжении нескольких лет, но пока он никого не заинтересовал.
– А почему не было интереса?
– Сложно сказать. Вот каталог инновационных проектов ВНЦ РАН. В нем 16 проектов, которые готов реализовать ВНЦ. Это наши предложения и прикладные разработки в области медицины, сельского хозяйства, экологии. Вот описание способа снижения стоимости электрической и тепловой энергии для субъектов малого и среднего предпринимательства и т.д. К сожалению, интереса к этим проектам нет.
Недавно прошли парламентские слушания по реализации закона о науке и научно-технической политике. Тогда наконец и прозвучало, что наука – инструмент для социально-экономических и технологических задач. Но инструментом надо пользоваться, иначе он деградирует.
Мы, как правило, работаем по госзаданию, т.е. Российская академия наук и Министерство высшего образования и науки РФ видят, что эта тематика в данный момент нужна Северной Осетии, и спускают нам задание на то или иное исследование.
Я убежден: когда ты что-то планируешь строить, развивать, то у тебя не могут не возникнуть вопросы. Ты привлечешь экспертов, специалистов в той или иной сфере. С другой стороны проблемы стоим мы: когда у специалиста есть заказ, стоит конкретная задача, то он работает не вслепую, а ищет лучшее решение проблемы.
Да здравствует все то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!
– Когда я защищал докторскую диссертацию, мне задали вопрос с подвохом: «Почему большая часть Ваших статей опубликована за рубежом?» Я ответил, что наука в нашей стране в таком состоянии, что мои проекты скорее будут востребованы за рубежом, чем здесь. Это был 1998 год. В зале повисла тишина. Надо отдать должное председателю совета, который сказал: «Как бы нам ни было неприятно это слышать, но мы имеем дело с реалиями сегодняшнего времени, поэтому соискателю спасибо за честность».
С начала текущего года я выступал онлайн на конференции в Саудовской Аравии, Южной Корее, сейчас готовлюсь к поездке в Китай, где будет проходить научный конгресс, а потом у меня приглашение из Вьетнама. Сколько езжу по всему миру, не было ни одной конференции, где бы наши ученые не попадали в oral presentations – это устный научный доклад участника конференции. Мы востребованы за рубежом. Там высок престиж российской науки. Находясь в зарубежной научной командировке, чувствуешь особое уважительное отношение к нашим ученым. А дома лишь слышим: «В Осетии науки нет». Есть такое высказывание: «Материя – объективная реальность, существующая независимо от вашего сознания». То же самое можно сказать об идеях, знаниях, технологиях. То есть если вы не видите материю или наши профессиональные компетенции, то это не значит, что их нет. У нас же получается так, что ученый должен оправдывать свое существование.
Не было счастья
– У Вас не было мысли уехать?
– Нет. У меня есть долг. Чувство ответственности. В конце концов, Родину я не собираюсь менять.
– Какой выход?
– Говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. Это то, что происходит сейчас. Мы же растеряли все свое. Что собой представлял СССР? Это была самодостаточная богатейшая страна, которая кормила еще полмира. Но в угоду Западу мы потеряли семеноводство, фармацию, станкостроение, авиастроение и т.д. Вместе с этим мы потеряли уважение к человеку труда. К чему это привело, все знают. Пришло время решать эти проблемы.
В мае нынешнего года в Тобольске проходила XXVIII Всероссийская Ассамблея профсоюза работников РАН. Сейчас, в условиях санкций, крайне необходимо увеличить расходы на научно-технологическое развитие. Собрание академиков приняло резолюцию с требованием выделить на фундаментальную науку в 2024 году 0,25% ВВП, что составит 415 млрд. В 2023 году сумма финансирования составила 258 млрд. В 2026 году – 0,44%, это 800 млрд руб. Письмо с резолюцией ассамблеи направлено в адрес Правительства РФ.
– Вы успеваете одновременно и преподавать, и вести исследовательскую работу, часто бываете на конференциях, симпозиумах. А как Вы отдыхаете?
– Читаю. Одно время зачитывался философией. Мой дядя Тотраз Петрович Лолаев – известный российский философ, доктор философских наук, профессор, академик РАЕН, заслуженный деятель науки Республика Северная Осетия – Алания. Он разработал уникальную концепцию функционального времени. Кембриджским биографическим центром он объявлен Человеком года 2000–2001 г. в области науки. Мой отец Батраз Петрович Лолаев – кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры РСО-А. Но я выбрал техническую специальность. В моей работе все всегда стабильно: цифры, расчеты – это меня устраивает. (Смеется.)
– Напоследок принято спрашивать о планах?
– План простой. Буду идти по своей стезе. Следующая моя книга будет посвящена хвостохранилищам. Вдруг все-таки то, что мы предлагаем, когда-нибудь понадобится?
Ирина ЧИБИРОВА