Георгий Гагиев – сценарист, режиссер, оператор. Он полон идей и творческих планов. Предлагаем вашему вниманию интервью с ним.
– Георгий, Вы принадлежите к семье, которая тесно связана с искусством Осетии. Расскажите о своих близких.
– Моя мама – действующая актриса Осетинского театра. Еще она занимается преподавательской деятельностью, причем довольно успешно. Ее учеников приглашают в новые проекты, в кино, а это, мне кажется, хороший показатель результатов ее работы. Она – мой самый лучший друг, самый профессиональный критик и одновременно мой продюсер. Мой отец тоже был актером. Они познакомились с мамой в Тбилисском институте театрального искусства им. Ш. Руставели. К сожалению, они расстались.
– Почему полем своей деятельности Вы выбрали кино и телевидение, а не театр?
– Доступ к сцене у меня был с самого детства. После уроков я проходил под окнами 30-й школы и оказывался в стенах театра. Мама специально выбрала эту школу, это было практичным решением. Насчет телевидения могу сказать, что выбор мой продиктован желанием узнать об этом мире побольше, так как раньше мне казалось, что фильмы рождаются на телевидении. Это, видимо, связано с какими-то воспоминаниями из прошлого, когда по телевизору показывали фильмы «Унесенные ветром», «Профессионал», «Спартак» Стэнли Кубрика и так далее.
Мы вообще часто живем своими иллюзиями, фантазиями. Нам так проще объяснить себе что-то сложное, непонятное. Но эта иллюзия быстро исчезла, когда я начал работать на телевидении. Что касается кинематографа, то много лет он меня не интересовал вообще, я искал реализации в других областях. Я мало интересовался фильмами, но следил как обыватель за новинками проката.
Серьезно начал заниматься этим несколько лет назад. Я пришел к выводу, что театр для меня – слишком сложный организм, каждый спектакль – это тончайшая психологическая и образная работа, я так не могу. Говорят, что кино – грубое искусство, соответственно, и мысли, которые, рождает фильм, куда проще, чем тот же театр. Но это не значит, что кино не исследует вопросы, доступные другим видам искусства, сложные философские концепции. Просто для их раскрытия кинематографу требуется свой язык, и этот язык мне ближе.
– Ваш фильм «Птичка» имел успех в узких кругах. Какой опыт Вы извлекли из работы над ним?
– Насчет успеха не уверен. Его многие не поняли, и это, пожалуй, главный момент, который можно отнести к извлеченному опыту. Это была проба пера нашей команды энтузиастов без какого-либо бюджета, и это тоже совершенно уникальный опыт. В плане производства было еще несколько проектов, в которых я участвовал на разных позициях, и все они дали мне некоторое понимание того, как не надо снимать кино. Еще одна мысль, которую я извлек из этого опыта, это то, что я хочу делать осетинское кино: в наших лицах, привычках, культуре есть много материала. Видимо, поэтому сейчас такое внимание к Осетии – самобытность разглядели, важно правильно это использовать.
– На хлеб насущный Вы зарабатываете как телеоператор национального ТВ, но хроникерство очень изматывает. Остается ли время на творчество?
– Да, я работаю на местном телевидении, и это ненормированная работа, что, с одной стороны, очень удобно, потому что я могу освободиться рано и у меня будет время на другую работу, с другой стороны, это частые съемки допоздна, так что домой приходится возвращаться затемно.
В любом случае, я стараюсь быть гибким. Стараюсь участвовать во всех конкурсах, о которых узнаю, то есть работать я не прекращаю никогда. Любое свободное время уделяю сценарию своего фильма. Готовлю материалы для заявки. Вопрос с профильным образованием тоже сейчас решаю. Хотя я четыре года учился у Мурата Джусоева. Он дал мне множество советов и бескорыстно делился своими знаниями и опытом. Надеюсь, я смог все эти знания впитать. Но это будет видно лишь на практике.
– Часто слышу от Ваших ровесников мнение, что в конкурсах участвовать бессмысленно, так как это «междусобойчики» и победитель известен заранее. Каков Ваш опыт?
– Мне кажется, что пробовать нужно всегда, тем более что сегодня есть огромное количество конкурсов и фестивалей. Что касается местных конкурсов, то я участвовал лишь в одном из них и не могу так категорично оценивать. Могу лишь сказать, что здесь время как будто замедляется. Я подавал заявку на участие в конкурсе сценариев «Ленфильм – дебют», и там, например, четко обозначены сроки приема заявок, затем сроки рассмотрения и, наконец, подведение итогов и шорт-лист – на все выделяется конкретное время. У нас пока не так.
– В чем Вы видите отличие сценариста от писателя?
– Для меня разницы никакой нет, хотя Андрей Тарковский говорил, что сценарист не может быть писателем, а писатель не может быть сценаристом, но всегда есть примеры как подтверждающие, так и ломающие эти стереотипы. Например, Фицджеральд попытался стать сценаристом и потерпел неудачу, а у нас был Шпаликов, Стругацкие, Луцик и Саморядов, которые писали как сценарии, так и прозу. Наверное, сценарист не может быть романистом. Слишком разные дистанции. Так что это вопрос категорий.
– Как рождаются сюжеты?
– Сложный вопрос. Я пока только нащупываю свой метод, но, пожалуй, первой приходит идея. Иногда бывает, что это прямо синопсис, или, может быть, просто ситуация – всегда по-разному. В любом случае, я ищу что-то интересное, и если это приходит, начинаю «разминать» идею.
– Для меня вершина осетинского кинематографа – это «Осетинская легенда» Азанбека Джанаева. А для Вас?
– Для меня это «Хохаг» Мурата Джусоева и «Ласточки прилетели» Аслана Галазова. Есть еще «Семейная драма». Это прекрасная комедия и крепкая работа в своем жанре. В первой работе («Хохаг») мне близка форма, это притча с глубоким философским подтекстом.
Фильм «Ласточки прилетели» мне очень нравится простотой и поэтичностью. Это очень сложно! И тот факт, что в Осетии родился фильм, очень близкий по духу скорее Брессону, чем кому-либо из современных режиссеров, меня очень радует. Я люблю старое кино.
Хотя для меня оно старое только как понятие для пояснения в разговоре с собеседником, на деле это кино до сих пор актуально и смотрится современно.
– Сейчас модно все делать самому. Часто в титрах вижу, что и автор сценария, и режиссер, и оператор, и монтажер – одно лицо. Как Вы к этому относитесь?
– Дело в том, что кино сильно маргинализировалось в отличие от шестидесятых и семидесятых годов, когда режиссер был и оператором, и сценаристом одновременно, так как это имело абсолютно разумное, практическое, даже вынужденное решение, ибо это был жест режиссера, своеобразный манифест.
Тогда режиссер был диктатором в каком-то смысле и дорожил своей творческой свободой. Это было авторское в полном смысле слова кино. В те годы и родилось понятие «автор». Терренс Малик, Пол Томас Андерсон и другие большие режиссеры до сих пор работают этим методом. В этом существует дух авторства. Кажется, этим занимались в Cahiers du cinéma во главе с Годаром.
Это старая школа. Сегодня же это имеет скорее стихийное последствие и напоминает моду. В любом случае такая манифестация имеет смысл сегодня во многом потому, что мы разочаровались в понятии «профессионал», в людях с профильным образованием, ведь они часто не оправдывают наши ожидания.
Другое дело, что кино – творчество коллективное, поэтому все позиции закрыть попросту невозможно и лучше сосредоточиться на поиске команды, с которой вы будете сотрудничать постоянно от проекта к проекту.
– Есть ли желание попробовать себя в продюсировании?
– Насчет продюсирования пока не знаю, но самопродюсирование – это часть моей работы сегодня. В данный момент я ищу средства и способ для реализации своих проектов. Сейчас работаю над короткой историей мальчика, мечтающего о футбольном будущем. Он хочет попасть на матч родной команды, и ему придется идти на крайности, врать соседям, что-то изобретать, чтобы заработать денег.
Также работаю над историей на тему важности родного осетинского языка и нашего отношения к нему. Эта история тоже о мальчике, который проводит свои летние каникулы с бабушкой и дедушкой, познает сельскую жизнь.
– Успехов Вам в реализации ваших творческих проектов!
Мадина ТЕЗИЕВА