К Вахтанговским дням во Владикавказе
Кто знает, не стань Евгений Вахтангов великим режиссером, он стал бы, скорее всего, интересным писателем. Во всяком случае, у него для этого были все предпосылки. Именно такое предположение невольно возникает, когда смотришь на его многочисленные записные книжки, которые он вел с детства. А потом уже были заметки «Из режиссерской тетради», и страницы «Воспоминаний», и «Из дневника», и «Режиссерские записки», и «Впечатления», и, наконец, сотни нестандартных писем, адресованных таким разным людям: И.Г. Антокольскому, А. В. Луначарскому, Ю.В. Завадскому, М.И. Чехову, Б. Е. Захаве, Вс.Э. Мейерхольду, О.Л. Леонидову, Т.С. Игумновой и, конечно же, своим дорогим наставникам – К.С. Станиславскому и В.И. Немировичу-Данченко.
Но начнем все же с его ранних рассказов, которые печатались здесь, во владикавказской газете «Терек», издававшейся С.И. Казаровым. В основе их лежали впечатления детства и гимназической юности, которые прошли в доме отца – Багратиона Сергеевича Вахтангова – владельца табачной (в рассказе – спичечной) фабрики, где трудились более двухсот рабочих. Хозяин держал их поистине в черном теле.
Властный, жестокий, он не жалел никого: ни женщин, ни детей, ни слепых людей, нанятых из-за откровенной выгоды (другой работы они все равно нигде бы не нашли, вот и трудились на любых условиях). Не жаловал он и своих близких.
Есть у Евгения рассказ (1902 год) «Из семейных картинок». В нем юный автор описал не только быт семьи Вахтанговых, но и представил самые характерные штрихи портрета эксплуататора-отца. Тут заметен и явный, открытый протест сына против жестких рамок, невыносимых условий, в которых вынуждены были жить и домочадцы тирана, спасающиеся от непростых обстоятельств разными путями. Повествование ведется от лица подростка Яши. Гимназист просто не в силах смириться ни с горькой, несчастной судьбой матери, давно потерявшей свое лицо, женщины, демонстративно не замечаемой мужем, ни с долей младших сестренок, каждая из которых живет сугубо своими интересами в узеньком мирке, где нет ни настоящей любви, ни дружбы, ни родительской ласки, ни взаимопонимания, где каждый лишь сам по себе, где о семье как таковой и речи нет. Горько мальчику, в душе его обида, протест, нежелание идти по дороге, проторенной отцом. Стать фабрикантом?! Нет! Только не это! А как нелегко Яше ежедневно выслушивать одни те же гневные монологи отца о том, что он растит единственного сына неблагодарным тунеядцем, позорищем фамилии, человеком, не способным ни на что дельное. Вот только один из упреков «спичечного короля»: «Ты один у меня, и ты не хочешь помочь мне. Ты даже для рабочих ничего не хочешь сделать, а кричишь: восьмичасовой труд, больницы, школы… Знаем мы ваши словечки… Знаем, что только за спиной папаши умеете вы кричать: «Эксплуатация!» Да ты, лично ты на что живешь? На какие деньги? Чьим трудом, а? В гимназии учишься, на отцовской шее сидишь… Молокосос! Не знаешь жизни».
А Яша на это коротко отвечает: «Мы не сойдемся!» Парнишка выходит на улицу. Замечает, что подростки, встречающиеся на его пути, мнутся и тут же проскальзывают в ворота. «Удирают от взоров хозяйского сына. Сына капиталиста. Что ж, пожалуй, они правы», – думает расстроенный Яша. Ему больно и обидно…
Да, Вахтангов всегда стыдился своей принадлежности к классу капиталистов. Он ощущал это как некий порок, как позорное пятно, от которого тяжело избавиться. Но Женя очень хотел вытравить его. И в конце концов у него это получилось.
А вот отрывки из воспоминаний о гимназии (1902 год). Здесь он пробыл восемь лет. И писал исключительно для себя, чтобы потом, когда уйдет далеко вперед от этих «золотых дней», вспомнить то, что по-своему облегчит его жизнь. Евгений утверждал, что среди гимназического начальства было много «пошлости и интриг». В таком учебном заведении, по его мнению, не могут воспитать юношество в вере, благочестии и высокой нравственности. Разве только сами гимназисты усилием собственной воли станут удерживать себя от дурных поступков. А дальше следовало повествование о директоре Иване Ильиче Виноградове. О, как тонко были подмечены все его недостатки! Евгений описывал его с неприкрытым сарказмом, выставляя на передний план и отсутствие интеллекта, и ограниченность, и косноязычие, и неумение найти общий язык с воспитанниками.
А теперь я хочу сделать небольшое отступление. Прочитав этот рассказ Вахтангова, я тут же вспомнила, как восемнадцать лет назад писала книгу «Прекрасен наш союз», по крупицам собирая материал, касающийся истории ордена «Знак Почета» Владикавказской гимназии № 5 имени А.В. Луначарского. И начинался мой сборник, приуроченный к 125-летию школы, разделом «Давным-давно» – очерком «Так было». Выпускник 1898 года Евгений Яковлевич Архиппов делился своими впечатлениями о все той же альма-матер, о все том же «барине». Я не поленилась. Достала саму книгу. И… прочла почти то же, что и у Евгения Багратионовича: «Виноградов – отдаленный, чуждый для всей гимназии человек – держался в стороне не только от ученической массы, но и от учительской среды. Не было в нем никакой отеческой близости, заботливости, педагогической чуткости. Он только точно учитывал проступки учеников, малейшие нарушения правил. И за каждый проступок можно было ожидать серьезное наказание, вплоть до карцера». Конечно же, рядом с таким подобием учителя стояли и совсем иные педагоги, искренне любимые и уважаемые гимназистами. Это и И.В. Кондратович, и Н.Н. Попов, и А.Ф. Семенов и другие.
Ну, а если судить о манере письма Вахтангова… Стиль юного литератора очень своеобразен, речь безупречно грамотная, автор умеет строить фразы, различные по своей композиции, прекрасно владеет законами малого жанра. Так, в 1907–1909 годах все в той же владикавказской газете «Терек» был напечатан еще ряд рассказов и очерков Вахтангова. Конечно, все это издавалось под псевдонимами. В частности, это были «Е. В.» и «В». А рассказ «Бутафор» подписан как «Евгений В.». Среди этих литературных опытов были и четыре лирических этюда, которые походили на своеобразные стихотворения в прозе. Печатались они под общим названием «Без заглавия».
Безусловно, все это было написано начинающим литератором. И все же даже по данному материалу можно судить о настроении молодого Вахтангова, о его восприятии природы и социальной жизни. В наши дни эти короткие произведения Евгения Багратионовича с пометами цензуры, как и многое другое, бережно хранится в Музее вахтанговского театра. Вот только несколько коротких отрывков из названных этюдов.
«Хмуро смотрит солнце. Грохот машин. Громкий ритм поршней. Монотонный стук молота и визг стали. Неизменно изо дня в день совершает свой непреложный круг жизнь этого мрачного здания. Исполинская труба дышит к синему своду черным дыханием. Сгибается спина над станком, лихорадочно быстро работают руки. В ушах стоит холодный говор металла. Так всю жизнь. Изо дня в день. По двенадцать часов в сутки…»
«Смеется солнце. Все в лучах скорого будущего – флаг скромных желаний. Разогнулась спина. Грохот ада не давит души. Взор блещет надеждой и посылает кому-то борца-победителя. Над морем голов победно и легко колышется Красное знамя, и на грудь толпы льется мощная песнь Свободы. Вот пронесся звонкий клик о праве и борьбе. Вот вдохновленное слово проповедника, гордая, бессмертная музыка призыва, гармония мысли, души и речи. Вперед! На яркий огонек во тьме исканий! Вперед, за право обиженных, за право сна, труда и отдыха!.. Восемь часов».
И это только отрывки. Они о чем-нибудь говорят вам? Ничего не напоминают? А ведь только что закончилась революция 1905 года. Вот откуда в текстах такое обилие назывных предложений, ярко и лаконично констатирующих факты, вот почему такая скупость изобразительных средств, вот почему нет ни обращений к читателям, ни экскурсов в ту или иную сторону, ни лирических отступлений. Все подчеркнуто строго, все выверено, все объективно. Ну, а остальное оставим без комментариев…
Однако в раннем творчестве Вахтангова есть и совсем иное. Как хороши его лирические зарисовки! Какими добрыми чувствами они наполнены! И Евгений Багратионович представляется сразу совсем иным человеком.
«Стою на белой снежной вершине. Смотрю в бездну. Там, внизу, бешеный рев вод, рожденных вечными льдами. То Терек поет песню гор и несет ее в долину… Бежит вперед, вперед… А там равнины зеленого бархата. Там простор, но там нет места мощи, движению. Вперед, вперед… Впереди ЖИЗНЬ… Вот только тебя нет со мной. Ты там, в душном городе… Как жаль… Я очень скучаю…»
А сколько здесь, во Владикавказе, юный Вахтангов написал сценариев для своих театральных студий, сколько небольших сценок сумел поставить, сколько капустников и опусов разного рода создал для гимназистов, студенческих, рабочих драматических студий, которые работали здесь под его руководством! Даже приезжая в родной город на непродолжительные каникулы, Евгений не умел сидеть без дела. Это было непостижимо – исключительное трудолюбие в сочетании с необыкновенной увлеченностью тем, чему отдаешь душу, сердце, всего себя. Да, это и было его призвание, найденное, к большущему счастью, в ранней юности. Однажды и навсегда, что дано далеко не многим. И в этом, пожалуй, был его стержень, была вся его натура, вся его жизнь. И он не хотел, не мог изменить себе. И в этом тоже весь он – неповторимый, удивительный, талантливейший Евгений Багратионович Вахтангов.
А потом, уже в большой жизни, девиз «Ни дня без строчки» стал неизменной частью его бытия. И он писал. Много. Разнообразно. В самых неоднородных жанрах. Он поистине ТВОРИЛ. И уже после его ухода из жизни Надежда Михайловна Байцурова-Вахтангова и близкие друзья по крупицам собрали все, что выходило из-под его пера, и создали уникальный личный архив Евгения Багратионовича, где имеют место, кроме литературных произведений, набросков, сотни статей, очерков, заметок, стихов и рисунков с различными подписями и без них. Через эти выразительные средства режиссер искал характеры своих героев. Так он экспериментировал, работая над своими постановками.
Правильно говорят: талантливый человек талантлив во всем. Так было и с Евгением Багратионовичем. Так что действительно, кто знает, что бы мы лицезрели, если бы он не стал великим Вахтанговым – режиссером с мировым именем, прекрасным, необыкновенным педагогом от Бога. И кто знает, может быть, непокорные, такие разные, такие великолепные музы Эвтерпа и Калиопа отвоевали бы его у сестер Талии и Мельпомены… Хотя… Все же нет. Думается, что их старания оказались бы тщетны: такие, как Е. Вахтангов, не предают. Никого и ничто. И именно в этом их красота и сила. Так что простите, пожалуйста, другие красавицы музы. Вы по-прежнему идете с Евгением Багратионовичем одной дорогой, но только рядом. Сердце же режиссера принадлежит лишь Мельпомене. А он однолюб…
ОН –РЕЖИССЕР. И ОН – ВАХТАНГОВ!
Их было девять. Но, к несчастью,
Недолго мирный жил союз.
И на Парнас пришло ненастье,
Задевшее прекрасных муз.
Отбросив все свои забавы,
Оставив важные дела,
Клио, дарующая Славу,
ЕГО Гераклу предпочла.
И Талии совсем не сладко:
Не хочется права терять.
Приходится, вздохнув украдкой,
ЕГО другой навек отдать.
И Терпсихора не в фаворе,
Она сердита и грустна:
Ведь в этом очень важном споре
Не победила и она.
Урания и Каллиопа,
Куда вам, грешным, до НЕГО…
На Геликоне будьте обе
И ждите принца СВОЕГО…
У Мельпомены меньше шансов?
Но руку протянул он ЕЙ!
Он однолюб. Ведь он – Вахтангов!
Он в дар избраннице своей
Отдал до капли нервы, сердце,
Вручил навек свою любовь.
Закрыты для других все дверцы,
Никто не отворит их вновь.
Он так судьбой распорядился,
И для себя он так решил.
Он ЕЙ всецело покорился,
Не пожалев своей души.
И отступили все в сторонку,
Хотя и было очень жаль.
Но вас, прелестные сестренки,
К себе он в гости приглашал.
И приходили вы охотно,
И помогали вы не раз.
Спасибо всем! Как благородно!
Да будет счастье и для вас!
Познаете вы сладость плена,
И вы получите свой грант.
Да не ревнуй ты, Мельпомена,
ОН МИРУ ПОДАРИЛ ТАЛАНТ.
Да отразятся бумерангом
Его дела, его успех!
ОН – РЕЖИССЕР! И он – Вахтангов!
И славу делит он на всех!
Ему вершин покорны гребни,
И для него препятствий нет!
Как добрый, дорогой волшебник,
Согреть сумел он целый свет…
Валентина БЯЗЫРОВА,
заслуженный учитель РФ,
лауреат Госпремии СССР,
почетный гражданин г. Владикавказа