Кинооператор Владимир Гагкаев жил и работал в Москве, но тематикой своего творчества и самой жизнью неразрывно был связан с Осетией.
Его отец – Казан Гагкаев – автор знаменитой монографии «Синтаксис осетинского языка». Много лет я собиралась записать воспоминания Владимира об отце, но не случилось… А в роковом 2020 году Владимир сам ушел из жизни. Вот как о нем вспоминают его друзья.
Жанна Дозорцева, музыковед: «Я познакомилась с Володей в доме Вероники Борисовны Дударовой, которая очень любила Володю и как человека, и как замечательного мастера. Почти все свои работы целиком, чтобы они прозвучали так, как она хотела в эфире, она всегда позволяла делать Володе, потому что он умел схватить главное в ее работе и показать ее всю: не только с ее жестким жестом, очень своеобразным, очень сильным, очень властным, но и чтобы было понятно, что за этим жестом стоит музыка определенного характера, определенного настроения. Я с большой симпатией относилась к Володе. Во-первых, я уважала его как профессионала, и, кстати, у меня сохранилось несколько его работ, которыми я очень дорожу: и запись очень хорошая, и изображение отличное. Володя был удивительным человеком: воспитанный, мягкий, очень внимательный к людям, очень образованный, прекрасно чувствующий музыку, ее красоту, ее величие. Он понимал индивидуальность автора так, как будто он был с этим автором лично знаком. Все было в работах Володи.
Я очень часто встречалась с ним в доме Вероники Борисовны Дударовой, потому что ни одно мероприятие, когда собирались друзья в доме, без Володи не обходилось. Володю все очень любили и вообще с ним было просто интересно общаться, потому что он всегда узнавал что-то новое, он знал о новых выставках, о новых спектаклях. Он мог посоветовать книгу, которая только-только выходила в свет, а он уже знал о ней. К сожалению, людей такого высокого интеллекта, такой воспитанности и красоты я почти не встречала. Среди людей, которые были дороги Веронике, я почти как к родственнику всегда относилась к Володе».
Тамара Бедоева, искусствовед: «Володя Гагкаев – фигура, известная в широких кругах московской осетинской общины многие годы. Я с ним познакомилась лет 26 назад. Мы готовили первый вечер встречи московских осетин в новом помещении на Новослободской. Я долго думала, кого из фотографов пригласить, чтобы достойно запечатлеть эту встречу как одну из страниц истории нашей организации. И все члены совета, а нас было 35 человек, в один голос назвали имя Владимира Гагкаева. Для меня это имя было незнакомо. Но тем не менее я позвонила ему на второй день, представилась. В ответ в трубке раздался такой теплый, бархатистый голос.
Я ему объяснила цель своего звонка. Не задавая лишних вопросов, Володя сказал: «Когда мы можем встретиться?» И, не ожидая моего ответа, предложил: «Если Вам удобно, завтра в 11.00». Это было в 1995 году. Встреча состоялась минута в минуту. Ровно в 11.00. Я про себя отметила эту точность. Передо мной предстал удивительно скромный, интеллигентный мужчина. Разговаривал он на полутонах. Тогда я подумала: настоящий представитель осетинской интеллигенции. Я поняла: этот человек – наш человек. За многие годы нашего сотрудничества он ни разу не подвел нас. Я видела, с каким почтением относились к нему наши старшие мужчины. Я помню слова Ирбека Кантемирова, председателя московской осетинской общины: «Володю отличают скромность, благородство, мужество, достоинство». Эти слова – слова человека, пронесшего через всю свою жизнь честь, достоинство, скромность фамилии Кантемировых. Эти слова дорогого стоят. Я об этом помню всегда. Через несколько лет нашего знакомства Володя создал семью. Женой его стала музыковед, доктор искусствоведения Татьяна Батагова. Они всегда были вместе: тихие, благородные, достойные. Танечка под стать Володе. Она большая умница. Я горжусь, что судьба свела меня с семьей Володи.
У меня на книжных полках лежат книги Тани Батаговой, к которым я периодически обращаюсь, когда готовлю творческие вечера осетинских музыкантов. У Тани и Володи выросли две девочки – настоящие «тургеневские барышни». Они скромные, талантливые. Думаю, они достойно сохранят семейные традиции благородства и интеллигентности».
Земфира Цахилова, киноактриса: «На съемках фильма «Капитан Немо» мы впервые увидели друг друга. Это было недалеко от Белгород-Днестровского, города на берегу Днестровского лимана. Володя подошел ко мне на пробах. Пробы были удачные, с одного дубля. Так вот, ко мне подходит молодой человек и говорит: «Вы осетинка?» Я отвечаю: «Да». Он говорит: «Я тоже осетин». Мы тут же обнялись, как бывалые родственники. Я Володе говорю: «Я здесь со своим сыном». Саше было тогда шесть лет. Сразу же они подружились, моментально. Это случилось, когда начались съемки.
А это было очень быстро, практически сразу после проб. На съемках я видела, с каким азартом Володя работал с камерой. Как он следил за кадром. На нем было много обязанностей: точная дислокация артистов, все декорации. В основном снимали мы в декорации, которую сделали, как корабль капитана Немо. Было тесно. Мне все время было жалко операторов, которые свою технику перетаскивали из одного места в другое. Съемки были интересные, особенно комбинированные, когда привозили аквариум и снимали через него.
В аквариум запускали несколько рыбок и гнали их в ту сторону, где шел кадр. И это очень непростая для оператора съемка, ведь впечатление должно было быть как от океана. Что касается внесъемочных дней, то там была прекрасная, широководная река-озеро. Володя брал лодку и они с моим Сашей уходили по этой реке далеко-далеко и о чем-то всегда живо говорили. Меня это поражало: о чем можно беседовать с ребенком? И когда они возвращались, Володя всегда говорил мне о моем сыне: «Он очень интересный парень». Мне всегда приятно бывает, когда наши люди несут в себе свет, добро. Его все вокруг любят, и он – осетин. Он выделялся своей скромностью и в то же время – деловитостью. Делал все, как надо. Он был человек на своем месте. А потом, после съемок, мы очень часто встречались с ним в Москве, в осетинской диаспоре. У нас в диаспоре ему доверялось все. Все важное, что у нас было. Наши с ним теплые отношения сохранились до последнего. Я входила в Совет диаспоры, и когда речь заходила о мероприятии, все говорили: «Надо Гагкаеву звонить». У Володи было все: и обаяние, и человечность, и профессионализм. Плюс ко всему я еще видела в нем замечательного папу. Чудный такой, трогательный отец. А потом мы стали соседями в Новом Переделкино. И в соседской жизни он был очень теплым. Альбом моих фотографий мне подарил: сейчас, когда открываю шкаф, вижу этот альбом… оставил такую добрую память о себе, что стереться она не может никогда. Он не жил в Осетии, но при этом был осетином в лучшем смысле этого слова».
Аким Салбиев, кинорежиссер: «Легкий в общении, улыбчивый и вдумчивый одновременно. Взгляд, который сканировал меру искренности человека. Именно эти слагаемые были видны при первом знакомстве с Володей. Ну еще бы! По знаку зодиака – яростный Лев, человек-восторг и человек-представление. Он таил в себе детскость и озорство, и будто его правая рука всегда оставалась на небольшой книжке, любимой с раннего детства, и никто не оспаривал его схожесть с героем. Просто Владимир Гагкаев вырос. Мы же так и не узнали, кем стал маленький принц. А для меня он бы был вот таким, как Володя. Любопытным и образованным, всеядным в технике и вдумчивым в жизни.
С отцом Володи я познакомился еще в 80 году, в СОГУ имени Коста Хетагурова, на факультете филологии, где я тогда учился. Володя много и вдохновенно работал на Одесской киностудии, где позднее я снимал свой дипломный фильм. Он был любимчиком режиссеров Станислава Говорухина и Георгия Юнгвальда-Хилькевича. Почему его любили? Да потому что такого ответственного человека еще надо было поискать! Наш с ним «московский» период стал плодотворным. Мы с Володей часто навещали нашу величайшую легенду – Василия Ивановича Абаева, филолога, языковеда, автора четырехтомного историко-этимологического словаря. Иной раз мне казалось, что Володя Гагкаев лучше знает биографию академика Абаева, чем сам Василий Иванович. Володя снимал каждую встречу. А когда на следующей встрече Василий Иванович что-то пропускал, он напоминал ему о том или другом этапе, на что Василий Иванович как-то сказал Володе: «Ну, послушайте! Я же не Пушкин, чтобы каждый свой год протоколировать! Тем более, я не веду дневников. Просто всегда было много работы». Каждый новый рассказ академика Абаева зависел от его настроения. Так и строились воспоминания ученого.
Однако все это подробно снимал Владимир Гагкаев. И количество этих съемок могло бы лечь в основу книги из серии «Жизнь замечательных людей».
Мы с Владимиром Гагкаевым сняли большой документальный фильм о величайшем дирижере ХХ века – народной артистке СССР Веронике Дударовой. Вероника Борисовна фильм посмотрела, и он ей очень понравился.
И еще – и, наверное, это главное в работе оператора – на съемках Володя ни с кем не церемонился. Звезда ли это, политик или просто музыкант. Именно это мне в нем и нравилось, потому что в эти мгновения и минуты он был в полете, окрыленный, вдохновенный. Полет, который продолжается в ином измерении».
Михаил Вайнштейн, журналист, сын Вероники Дударовой: «Я всегда восхищался его дружелюбием. Он был удивительно добрым человеком. На редкость добрым. Его доброта была безгранична. Я ни разу не слышал от него худого слова в чей-либо адрес. Он был очень гостеприимен. Он был великолепным семьянином. Его дочки, как он их любил и как он о них заботился! Моя мама говорила, что Татьяне очень повезло с таким умным и талантливым мужем. Он на днях рождения моей мамы всегда говорил такие слова, что их всегда хотелось запомнить. Вообще он для Вероники Борисовны сделал очень много. Его съемки удалось использовать в документальном фильме Султана Цориева «Крещендо» («Большие дирижеры маленькой Осетии»). Это фильм, в котором все дирижеры исполняют «Болеро» Равеля. Так было задумано, но Султану Цориеву не удавалось найти в архивах исполнение «Болеро» моей мамой – Вероникой Дударовой. Володя в день ее 90-летия сумел сделать съемку исполнения «Болеро» в Концертном зале им. Чайковского. И за пультом стояла Вероника Борисовна. Это был единственный фрагмент, которого не хватало, а вот Володя нашел у себя в архиве, когда к нему обратились.
Володя был настоящий аристократ духа. Мои девчонки (жена и дочка) просто обожали его. Когда такие люди уходят в мир иной, они оставляют след, который никогда не исчезает».
Мадина ТЕЗИЕВА
Владимир Казанович Гагкаев родился в 1943 году в Москве в семье профессора, доктора филологических наук Константина (Казана) Егоровича Гагкаева.
В 1960 году Владимир поступил в Музыкальное училище Владикавказа на отделение хорового дирижирования, а в 1964 году начал работать на Северо-Кавказской студии кинохроники помощником оператора. В связи с переездом в Одессу в 1965 году стал работать на Украинской студии документальных фильмов Одесского корпункта ассистентом кинооператора. В 1967 году перешел на Одесскую киностудию художественных фильмов, где за 26 лет снял 28 фильмов. В 1992–1993 годах работал во Владикавказе и снял документальный фильм о фермере Агкаеве «Хижина в горах». Десять лет, с 1993 по 2003 год, работал в Московском государственном физкультурно-спортивном объединении (МГФСО) видеооператором. Снял много разных соревнований, в том числе в 1994 году – Московские молодежные игры, в 1998 году – Всемирные юношеские олимпийские игры. Параллельно снимал видеосюжеты для телеканала «Телевидение Западного округа Москвы», для Северо-Осетинского телевидения (ГТРК «Алания»), для Московской осетинской общины. В 2004–2006 гг. работал в Международном общественном фонде развития киношкол имени С.М. Эйзенштейна у режиссера Б. Мансурова, снимал кинотрилогию «Сага древних булгар». В 2007 году был приглашен режиссером Г. Юнгвальдом-Хилькевичем снимать фильм о фильме «Возвращение мушкетеров». В 2009 году снял документальный фильм «Вероника Дударова» (режиссер А. Салбиев).